"Семь долин" Бахауллы можно считать вершинным достижением мистической литературы. Это глубокое эссе написано в ответ на вопросы шейха Мухиддина, судьи из города Ханакин, расположенного близ границы с Ираном северо-восточнее Багдада. Очевидно, судья изучал суфийскую философию, разновидность мистицизма, ставшую самостоятельным направлением в исламе.
Цель суфия - достичь Присутствия Бога через медитацию и молитву, созерцание и экстаз. Для объяснения стадий духовного развития была разработана особая терминология. Некоторые суфии разделяли учение о том, что Бога можно постичь непосредственно, без помощи Мухаммада или других Пророков. Этот взгляд логически вел к умозаключению о свободе суфиев от законов веры и о том, что они, в отличие от непосвященных, могут успешно руководствоваться совестью. Величайшие из мистиков Ирана - Джалаладдин Руми и Абу Хамид ал-Газали оспаривали это учение, утверждая, что только через послушание Божьим законам, открытым Его Посланниками, можно достичь Божественного Присутствия. Шейх Мухиддин был, несомненно, хорошо знаком с произведениями Фаридаддина Аттара, персидского суфия XII в.
Наиболее ценная работа Аттара - "Мантик ат-тайр", или "Беседа птиц". В ней путешествие души лежит через семь долин - поиска, любви, познания, отрешения, единения, удивления и уничтожения.
Бахаулла использует сходную, хотя и не тождественную схему в Своих написанных на фарси "Семи долинах", живописующих семь стадий движения души к цели своего бытия. Бахаулла создал это произведение после возвращения в Багдад из горной местности близ Сулеймании. Тема произведения по существу не ограничена во времени и пространстве: это внутренние истины Веры. Во всех сложившихся религиях духовные реальности едины, они и составляют основу веры. Таков смысл возвещенного Бахауллой относительно Его Веры: "Сие есть неизменная Вера в Бога, вечная от века и во веки веков".
"Четыре долины" - Послание, написанное в Багдаде после составления "Семи долин", обращено к ученому шейху Абд ар-Рахману из Киркука, города в иракском Курдистане. Оно указывает четыре пути, на которых можно узреть Невидимого, четыре положения человеческого сердца и четыре рода мистических странников, чающих обрести Желанного, Достохвального, Привлекающего, Возлюбленного. Четыре Божественных состояния даны в следующем стихе из Корана (57:3): "Он есть первый и последний, Явный и Скрытый, и Он о всякой вещи знающ".
Здесь и далее, если особо не оговорено, примечания Р. Гюлика.

 

 

Во имя Бога Милостивого, Хвала Богу, что вывел бытие из небытия; начертал на скрижали человека таинства предсуществования; научил его из Книги "Байан" тому, чего тот не ведал; обратил его во Светоносную Книгу для тех, кто уверовал и покорился; побудил его в сей черный и гибельный век свидетельствовать о сотворении всякой вещи и чудным голосом возвещать с вершины вечности в Превосходном Храме (1), дабы всякий человек мог исповедовать в себе и собою на стоянке Явления Господа своего, что, воистину, нет Бога иного, кроме Него, и что всякий человек может обрести свой путь до горних пределов бытия, где при всяком созерцании он видел бы только Бога.
Восхваляю и славлю первое море, что отделилось от океана Божественной Сути, и первую зарю, что воссияла на Небосклоне Единства, и первое солнце, что поднялось на Небе Вечности, и первый огонь, что был зажжен от Лампады Предсуществования в светильнике единственности. Тот, кто в царстве возвышенных был наречен Ахмад, в сонме приближенных - Мухаммад, в обители праведных - Махмуд, "... как бы вы ни звали Его, у Него самые лучшие имена" в сердцах тех, кто ведает (2). Да будет дому Его и спутникам Его мир обильный, прочный и вечный!
Далее Мы склонили слух к тому, что пел соловей познания на ветвях древа твоего бытия, и узнали, о чем возвещала голубка убежденности из беседки твоего сердца. Воистину, когда Я читал твое послание, Мне казалось, что Я вдыхаю чистые ароматы от одежд твоей любви и пребываю близ тебя. А поскольку заметил Я, что ты упоминаешь о своей смерти в Боге и жизни чрез Него, и о любви своей к любящим Бога, и к Явлениям Имен Его, и к Восходам Его Признаков, - посему раскрою Я тебе святые и блистающие знамения от долин славы, дабы привлечь тебя ко двору святости, близости и красоты, и привести тебя к стоянке, на коей не узришь ты в творении ничего, кроме Лика Возлюбленного тобою, Славного, и постигнешь все сотворенное, как в тот день, о коем нет поминания.
О сем пел соловей единства в саду Гаусийа (3). Он говорил:
"И здесь проявятся на скрижали сердца твоего письмена чудных тайн - "Бойтесь Бога, поистине, Бог вас вразумит" (4), и птица души твоей вспомнит священные обители предсуществования и воспарит на крыльях томления в небеса, о коих сказано: "Ходи по путям Господа твоего" и соберет плоды причащения в садах, что названы "Затем питайся разными плодами" (5). Жизнью Моей клянусь, о друг, когда бы ты вкусил от плодов из кущ цветения, что зеленеют в краях знания близ утренних огней Сути, отраженных в зерцалах имен и признаков, - нетерпение вырвало бы из рук твоих узды смирения и сдержанности, и заставило бы душу твою трепетать переливающимися огнями, и вознесло бы тебя из земной юдоли к первой небесной обители, что в Средоточии Сущего, и подняло бы тебя в долину, где ты витал бы в воздухе, как шагаешь по тверди, и ходил бы по водам, как ступаешь по суше. Посему да возрадуюсь Я и ты, и всякий, кто восходит к небесам знания и чье сердце сим освежается, ибо повеял ветер несомненности в саду Его бытия, исходящий из страны Сабейской, что от Всемилостивого (6).
Мир тому, кто следует Прямым Путем!
И далее: говорят, что стадий, отмечающих путешествие от юдоли праха до небесной обители, суть семь. Иные называют их Семью Долинами, а иные - Семью Городами. Говорят еще, что пока странник не отрешится от себя и не пройдет сих стадий, ему ни за что не достичь океана близости и единения, и не испить несравненного вина.

Первая из них

 

Конь сей Долины - терпение; без терпения путник в сем странствии никуда не дойдет и ничего не достигнет. Но не пристало ему и падать духом; да не ослабеет он, даже если трудился целую вечность, но все же не сумел узреть красоты Друга. Ибо те, что взыскуют Каабу (7) "ради Нас", обрадуются известием: "По путям Нашим поведем их" (8). В поиске своем они крепко опоясали чресла поясом служения и каждый миг чаяли путешествия из юдоли небрежения в царство бытия. Не воротить их никакими узами, не отвратить их никакими советами.
Слугам сим надлежит очиститься сердцем, в коем источник Божественных сокровищ, от предубеждения; они должны отринуть подражание, то есть не следовать по стопам предков своих и родителей, и запереть врата пристрастия и вражды ко всем людям земли.
На сем пути ищущий достигнет стадии, когда увидит, как все сотворенное устремляется в беспокойстве на поиск Друга. Сколь много Иаковов встретятся ему, что гоняются за своим Иосифом; сколь много любящих узрит он, что чают обрести Возлюбленного; на его глазах целый мир томящихся желанием будет искать Желанного. Всякий миг явит ему веское основание, всякий час раскроет ему тайну, ибо он удалил свое сердце от обоих миров и обратился к Каабе Возлюбленного. Во всяком шаге поможет ему Невидимое Царство, и жар его поиска будет расти.
О поиске должно судить, как судил Маджнун, или Безумный от любви (9). Рассказывают, что Маджнун однажды просеивал песок и лил слезы. Его спросили: "Что делаешь?"- Он сказал: "Ищу Лейли". - Ему возразили: "Горе тебе! Лейли - из чистого духа, а ты ищешь ее во прахе!" - Он сказал: "Я ищу ее повсюду; быть может, где-нибудь и найду".
И хотя не пристало мудрому искать Господа Господ во прахе, это все же указывает на рвение в поиске. "Кто усердно ищет - обрящет" (10).
Подлинный ищущий устремлен лишь к предмету своих желаний, и у любящего нет иного намерения, кроме соединения с возлюбленным. Но ищущий не обрящет искомого, если не пожертвует всем. Сие означает, что все им виденное, услышанное и понятое надлежит отринуть, дабы войти в царство духа, он же и есть Град Божий. Необходимо трудиться, если хотим обрести Его; необходимо пылать, если мы чаем вкусить меду соединения с Ним; а если мы пригубим от чаши сей, мы отринем бренный мир.
Путник в сем странствии - всякой страны жилец, всякого края обитатель. Во всяком лике взыскует он красоты Друга, в каждой стране ищет он Возлюбленного. Он вхож в любое общество и открыт для беседы со всякой душою, ибо в чьем-то сознании может он обнаружить тайну Друга или в чьем-то лике может узреть красоту Возлюбленного.

И если с Божьей помощью обрящет он на сем пути следы Друга, что не оставляет следов, и чрез небесного посланника вдохнет благоухание от давно потерянного Иосифа (11), он вступит прямо в

 

и растает в огне любви. Во граде сем поднялось небо восторга, и сияет солнце желания, озаряющее мир, и пылает огонь любви; когда же пылает огонь любви, жатва разума сгорает в нем дотла.
Здесь путник не осознает себя или чего-нибудь другого, кроме себя. Он не ведает невежества или знания, сомнений или уверенности; не различает зари водительства от ночи заблуждения. Он равно чужд неверия и веры, а смертный яд для него - что бальзам. Посему Аттар (12) говорит:
Неверному - заблуждение, верующему - вера, Сердцу Аттара - Твоей боли малая мера.
Конь сей долины - боль; если не будет боли, путешествие не закончится никогда. На здешней стоянке у любящего нет иной мысли, кроме мысли о Возлюбленном, и нет иного прибежища, кроме Друга. Каждый миг он жертвует сотнею жизней на стезе Возлюбленного, с каждым шагом он повергает тысячу голов к ногам Любимого.
О брат Мой! Пока не войдешь в Египет любви, не обрящешь Иосифа, что от Красоты Друга; и пока, подобно Иакову, не откажешься от внешнего зрения, не отверзнешь ока внутреннего бытия своего; и пока не сгоришь в огне любви, не причастишься Тому, Кто любит в Страдании.
Любящий не страшится ничего, он неуязвим; видишь, как прохладно ему в пламени и сухо в пучине морской. Тот любит, кто холоден в адском огне; Тот знающ, кто сух в океанской волне (13).
Любовь не приемлет существования и не желает жизни. В смерти видит она жизнь, в позоре ищет славы. Дабы сподобиться безумия любви, надо преисполниться здравого смысла; дабы сподобиться союза с Другом, надо преисполниться духом.
Благословенна шея, что поймана Его петлей; счастлива голова, что пала во прах на пути Его любви. Посему, о друг, откажись от личного своего, дабы обрести Несравненного; пройди по бренной земле, дабы найти дом в небесном гнезде. Стань ничем, если желаешь возжечь огонь бытия и удостоиться пути любви. Любовь избегает живых людей, Как сокол не ловит дохлых мышей (13).
Любовь всякий раз поджигает мир и опустошает всякую страну, где появляется ее стяг. В ее царстве бытие не существует, мудрец не имеет власти в ее обители. Левиафан любви поглощает рассудительного и сокрушает владеющего знанием.
Любовь осушает семь морей, но не утоляет сердечной жажды и вопрошает: "Нет ли добавки?" (14) И вот она избегает себя самое и устраняется от всего земного.

Любовь чужда земле и небесам равно; Семьдесят два безумства в ней заключено (15).
Великое множество жертв заковала она в свои оковы, великое множество мудрецов поразила она своей стрелой. Знай же, что всякий румянец в мире - от ее гнева, и всякая бледность человеческих щек - от ее яда. Она не дает исцеления, кроме смерти, она не бродит нигде, кроме долины теней; однако на любимых устах ее отрава слаще меда и гибель от нее, в глазах ищущего, прекрасней, чем сто тысяч жизней.
Вот почему покровы сатанинского "я" должны сгореть в огне любви, дабы дух очистился и омылся и сим познал стоянку Господа Миров.
Зажги огонь любви и все в нем истреби, Затем в страну возлюбленных приди (16).
И если любящий, укрепленный Создателем, избегнет орлиных когтей любви, он вступит в

 

 

и придет от сомнения к уверенности, и обратится из тьмы мнимости к путеводному свету страха Божьего. Откроется его внутреннее зрение и у него будет тайное свидание со своим Возлюбленным; он растворит врата правды и благочестия и захлопнет двери ложным мечтаниям. На сей стоянке он удовольствован Божьим велением, он видит в войне мир и находит в смерти тайны вечной жизни. Внутренними и внешними очами взирает он на таинства воскресения в царствах творения и в душах человеческих, и чистым сердцем постигает Божественную мудрость бесконечных Богоявлений. В океане он видит каплю, в капле постигает тайны морские.

Сердце мельчайшей частицы разбей И обнаружишь солнце в ней (17).
Путник здешней долины видит в созданиях Истинного только чистый промысел, и каждый миг возглашает: "Ты не видишь в творении Милосердного Бога никакого изъяна. Обрати вновь свой взор: увидишь ли хоть единый порок?" (18) В несправедливости он видит справедливость, а в справедливости - милость. В невежестве находит он множество скрытого знания, а в знании - несметное число явленных мудростей. Он разбивает клетку плотских страстей и общается с обитателями нетленного царства.
Он восходит по лестнице внутренней правды и спешит к небесам внутреннего смысла. Он плывет в ковчеге, имя коему "Мы покажем им Наши знамения по странам и в них самих", и странствует по морю "Пока не станет им ясно, что сие (Писание) есть истина" (19). Встречая несправедливость, он проявляет терпение, а сталкиваясь с гневом, выказывает любовь.
Жил некогда влюбленный, долгое время вздыхавший в разлуке с возлюбленной, измученный огнем отдаления. По закону любви в сердце его не было терпения и тело не вмещало его духа; жизнь без нее казалась ему насмешкой, и время разрушало его. Много дней не знал он отдыха, мечтая о ней; много ночей не смыкал он глаз, страдая по ней; тело его истончилось до вздоха, сердечные раны превратили его в крик скорби. Он отдал бы тысячу жизней за один глоток из чаши ее близости, но этого ему не было дано.

Врачи не находили снадобья для него, знакомые избегали его общества; ведь нет у лекарей лекарства для страждущего от любви, если только благосклонность возлюбленной не подает его. Наконец древо его томлений принесло плод отчаянья, и костер надежды обратился в пепел. Однажды ночью он понял, что жить ему дальше невмочь, вышел из дому и направился на рыночную площадь. Внезапно его стал преследовать стражник. Он кинулся прочь, стражник за ним; сбежались и другие стражники и заградили бедняге все пути. Испустив крик, исходивший из самого сердца, несчастный метался туда и сюда, сетуя: "Воистину, сей стражник - Азраил, мой ангел смерти, преследующий меня с такою быстротой; либо он - угнетатель людей, желающий мне вреда".

Его, истекающего кровью от стрелы любви, ноги несли вперед, а сердце стенало. И вот приблизился он к садовой стене и с несказанными муками, ибо она оказалась весьма высока, забрался на нее и, позабыв о своей жизни, бросился с нее в сад.
И там он узрел возлюбленную свою: держа светильник в руке, она разыскивала потерянное кольцо. Завидев предмет своего восторга, любящий в восхищении испустил глубокий вздох и молитвенно воздел руки, говоря: "Боже! Да будет славен сей стражник! Дай ему богатств и долгой жизни. Ибо тот страж был Джибраил, ангел-хранитель сего бедняка, или же Исрафил, что принес жизнь несчастному!"
Воистину, он говорил правду, ибо нашел много скрытой справедливости в кажущемся притеснении от стражника и познал, сколь много милости спрятано за завесой. Движимый гневом, стражник привел его, алчущего в пустыне любви, к морю возлюбленной и озарил темную ночь отсутствия светом свидания.
Тому, кто был далеко, указал он путь в сад близости, страждущую душу сопроводил он к исцелителю сердец.
И если бы возлюбленный мог предвидеть, он благословил бы стражника с самого начала, и молился бы за него, и усмотрел бы в сем притеснении справедливость, но так как завершение было скрыто от него, сперва он стенал и жаловался. Зато те, кто путешествуют в цветущей стране познания, предвидят конец с самого начала и посему открывают покой в войне и доброжелательство в гневе.
Таково состояние путников в здешней долине, но жители долин, что превыше сей, рассматривают концы и начала как одно; вернее, они не различают ни начала, ни конца и не отделяют "первого" от "последнего" (20). Более того, обитатели сего вечного града, что живут в краю, подобном зеленым садам, не только не видят "ни первого, ни последнего"; они избегают всего, что есть первое, и отвергают все, что есть последнее.
Ибо они оставили позади миры имен и с быстротой молнии пронеслись через миры признаков. Посему сказано: "Полное единение исключает всякие признаки" (21). И они устроили себе жилище под сенью Сути.
Вот почему Ходжа Абдаллах (22) - да освятит Бог Всевышний его возлюбленный дух! - сделал относительно сей стоянки тонкое замечание и произнес красноречивое слово о смысле выражения "веди нас прямым путем" (23), что означает: "Укажи нам верную дорогу или удостой нас любви Твоей Сути, дабы освободиться нам от обращения к самим себе или к кому-либо другому, кроме Тебя, и дабы стали мы всецело Твоими, и знали бы только Тебя, и видели бы только Тебя, и не помышляли бы ни о ком, кроме Тебя".
Однако можно вознестись превыше здешней стоянки, о чем сказано:
Любовь - меж любящим и любимым преграда, А более того тебе и знать не надо (24).
В сей час взошла заря познания, и светильники странствий и скитаний должны быть задуты (25).
Сильный и светлый Моисей не познал сию благодать, А ты, бескрылый, даже не смей и не пытайся летать! (26).
Если станешь мужем причащения и молитвы, воспари на крылах помощи от Святых Душ, дабы узреть таинства Друга и достичь огней Возлюбленного. "Поистине, мы принадлежим Богу, и к Нему возвратимся" (27).
Миновав Долину познания, последнюю из долин ограничения, путник вступает в

 

 

и пьет из чаши Совершенной Истины (28) и созерцает Проявления Единого. На здешней стоянке он пронизывает завесы множественности, покидает плотские миры и достигает небес единственности. Божьим слухом он слышит, Божьим оком постигает он таинства Божественного творения. Он вступает в святилище Друга и как наперсник делит шатер с Возлюбленным. Он простирает руку правды из рукава Совершенной Истины; он раскрывает тайны власти. Он не различает в себе ни имени, ни славы, ни чина, но находит хвалу себе в восхвалении Бога. В своем имени прозревает он Божье имя, для него "любая песня исходит от Царя" и всякий напев - от Него. Он восседает на престоле, называемом <Скажи:
"Все - от Бога" (29), и отдыхает на ковре "Нет силы и мощи, кроме как у Бога">(30). Он взирает на все взором единения и видит, как яркие лучи божественного солнца с восхода Сути озаряют равно всякую сотворенную вещь, и огни единственности сияют над всем творением.
Тебе известно, что все разнообразие, наблюдаемое странником в царствах бытия на разных стадиях путешествия, обусловлено его собственным видением. Мы приведем пример, дабы значения сего были совершенно внятны. Возьми зримое солнце; хотя оно изливает единое сияние на всякую вещь и попечением Царя Проявлений дарит свет всему сотворенному, однако в каждом месте оно появляется и шлет свои милости согласно возможностям сего места. Так, в зеркале оно отражает свой диск и форму в меру чувствительности зеркала; из кристалла оно выводит огонь, в других же вещах проявляет только свой свет, но не весь диск. И все же воздействием своим, по велению Творца, оно научает всякую вещь в меру ее качеств, как ты убедился.
Подобным образом мы различаем краски всякого предмета сообразно его природе. Так, от желтого шара исходят желтые лучи, от белого - белые, а от красного видятся красные. Значит, сии отличия определяются предметом, а не светом, проходящим через него. А если некое место заграждено от света стенами или кровлей, оно совсем не удостоится великолепия света, и солнце там не воссияет.
Так и некии слабые души оградили страны знания стенами себялюбия и страсти, покрыли их тучами невежества и слепоты и занавесились от света таинственного солнца и таинств Предвечного Возлюбленного; сбившись с пути, они удалились от самоцветной мудрости, что от ясной Веры Повелителя Посланников, не были допущены в святилище Прекраснейшего и отлучены были от Каабы великолепия. Вот цена людям века сего! И если соловей (31) взлетит от глины себялюбия и найдет пристанище в розовой беседке сердца, и арабскими напевами и нежными персидскими песнями возгласит о таинствах Бога - коих единое слово пробуждает мертвых к свежей новой жизни и наполняет Духом Святым тленные кости сего существования - ты узришь, как тысяча когтей зависти и бессчетное множество клювов злопамятства погонятся за Ним и всей своей мощью захотят умертвить Его.
Ведь для жука сладкое благоухание кажется зловонием, а для больного насморком приятные духи - ничто. Посему для руководства несведущих сказано:
Насморк из ноздрей изгони И дыхание Бога вдохни (32).
Итак, различия предметов теперь разъяснены. Посему, если странник обращен только к месту явления, то есть, когда он смотрит только на многоцветные шары - он узрит и желтое, и красное, и белое; вот причина того, что распри поразили все сотворенное и темная пыль от ограниченных душ покрыла мир.
Однако иные и впрямь обращают свой взор к блеску света, а некии, что вкусили вина единения, видят только само солнце.
Таким образом, восприятия и слова путников не совпадают, ибо странствуют они по трем различным долинам, вот почему знамения распри постоянно возникают на земле. Ибо иные из них обитают в долине единственности и повествуют о тамошнем мире, иные живут в царстве ограниченности или в различных обителях собственного "я", а иные полностью скрыты завесой. Так невежды каждого дня, не имеющие доли от сияния Божественной Красоты, притязают на то или другое, и во всякий век и круг времен навлекают на людей, пребывающих у моря единственности, то, что заслужили сами. "Если бы Бог покарал людей за прегрешения, то не оставил бы на земле ничего живого. Но Он отсрочивает им до времени ..."(33) Брат мой! Чистое сердце подобно зерцалу; очисти его жаром любви и отрешения от всего, кроме Бога, дабы воссияли в нем истинное солнце и вечный рассвет. Тогда ты уяснишь, что значит: "Не вместит Меня ни земля Моя, ни небо, но сердце верного слуги Моего вместит Меня" (34). И сожмешь ты жизнь свою в горсти и в бесконечном томлении положишь к ногам нового Возлюбленного.
А когда свет от Явления Царя Единственности утвердится на престоле сердца и души, сияние Его станет видимым в каждом члене и части тела. В сие время таинство славного предания воссияет из мглы: "Слуга тянется ко Мне в молитве, пока Я не отвечу ему, а когда отвечу, стану слухом его, коим он слышит..." Так Хозяин дома вошел к Себе, и все подпоры жилища озарились светом Его. Действие света и его проявление восходят к Светодателю; посему всякая вещь Им движется и Его велением поднимается. Сие - тот источник, от коего пьют близкие, по сказанному: "Источник, из коего пьют приближенные" (35).
Однако пусть никто не толкует сии речения как придание Богу человеческого образа и не увидит в них снижения Божьих миров до тварного уровня, и пусть не толкают тебя к подобным предположениям. Ведь Бог есть по Сути Своей свят, превыше всякого восхода и сниженья, входа и выхода; от начала веков свободен Он от всяких признаков человеческих существ и таковым пребудет вовеки. Никому не дано познать Его, ни одна душа не нашла дороги к Существу Его. Всякий, кто причастен к тайнам, блуждал в долине познания Его, всякий святой сбивался с пути, стремясь постичь Его сущность. Блажен Он превыше разумения мудрых; возвышен Он превыше знания знающих! Путь сей загражден, и искать его есть нечестие; Его доказательство - в Его знамениях; Его свидетельство - в Его бытии (36).
Посему влюбленные в лик Возлюбленного сказали: "О Ты, Чья Сущность одна указывает путь к Его Сущности и Кто есть свят превыше всякого подобия Своим творениям" (37). Как сможет полное ничтожество мчаться на скакуне по полю предсуществования или бренная тень достичь бессмертного солнца? Друг сказал:
"Помимо Тебя нам не дано узнать Тебя", а Возлюбленный сказал: "... или достичь присутствия Твоего" (38).
Воистину, сии упоминания о ступенях познания относятся к Явлениям Солнца Истинного Бытия, что направляют свет Свой на Зерцала. А величие света сего таится в сердцах, хотя и скрыто там под покрывалами смысла и нравами сей земли, будто свеча под железным колпаком; ведь только если снять колпак, обнаружится огонь свечи.
Подобно сему, если ты совлечешь пелену обманчивых мечтаний со своего сердца, обнаружатся огни единства.
Ибо очевидно: коль скоро даже для лучей нет ни истока ни исхода, тем более нет их для Сущности Бытия и сей Вожделенной Тайны. О брат Мой, странствуй по сим равнинам в одушевлении поиска, а не в слепом подражании. Истинный путешественник не отступит перед дубиной слов и не спасует перед угрозой намеков:
От влюбленного любовь оградишь ли пеленою? Их едва ли разлучишь Александровой стеною (39).
Тайн много, но путников - неисчислимое множество.
Объемистые тома не вместят неизреченного о Возлюбленном, не охватить того и на страницах сих, будь это даже единое слово, единое знамение. "Знание есть единая точка, но ее преумножили невежественные" (40).
Подобным образом исследуй также различия между мирами.
Хотя Божественные миры бесконечны, некоторые считают, что их четыре: мир времени (заман), то есть такой, у коего есть и начало, и конец; мир длительности (дахр), у коего есть начало, но чей конец не явлен; мир вечности (сармад), чье начало скрыто, но о коем известно, что он конечен; и мир бесконечности (азал), начало и конец коего равно незримы. О сем есть много разнящихся утверждений, однако их подробное изложение было бы утомительным. Так, иные говорили, что мир вечности не имеет ни начала, ни конца, а мир бесконечности именовали невидимым и неприступным Эмпиреем. Иные называли их мирами Небесного Двора (Лахут), Горнего Неба (Джабарут), Царства Ангелов (Малакут) и тленного мира (Насут) (41).
Исчислено, что на путях любви возможно четыре рода странствий: от сотворенного к Истинному, от Истинного к сотворенному, от сотворенного к сотворенному, от Истинного к Истинному.
Есть много речений, принадлежащих провидцам тайн и ученым былых времен, кои Я не упомянул здесь, ибо не одобряю обильных ссылок на былые высказывания, ведь приведение чужих слов свидетельствует о приобретенных знаниях, но не о Божественном даре. Даже то малое, что привели Мы здесь, приведено из уважения к обычаям людей и обыкновениям друзей. Подобные вещи не будут более рассматриваться в сем послании. Нежелание Наше излагать их речения вызвано не гордыней, скорее сие есть проявление мудрости и свидетельство милости.
Если Хидр топит в море корабль, тогда Тысячью благодеяний обернется одна беда (42).
Впрочем, сей Слуга считает себя бесповоротно заблудшим и ничтожным даже пред лицом всякого из возлюбленных Бога и стократ меньшим в присутствии Его святых. Хвала Господу Моему Всевышнему! Ведь цель Наша - поведать о переходах в странствии путника, а не излагать разноречивые взгляды тех, кто познает тайны.
Хотя уже дано краткое пояснение о начале и конце относительного мира, мира признаков, добавим еще одно, дабы стал явен полный смысл. Обратись, например, к самому себе: относительно сына своего ты - первый, относительно отца - последний. Внешностью своей ты свидетельствуешь о лике силы в царствах Божественного творения, внутренним существом своим открываешь скрытые тайны - Божественную сокровищницу, вложенную в тебя. Так, первое и последнее, внешнее и внутреннее истинно присущи тебе, дабы в сих четырех состояниях, пожалованных тебе, ты смог уяснить четыре Божественных состояния, и дабы соловей твоего сердца со всех ветвей розового куста, что от бытия зримого и незримого, мог воскликнуть: "Он - первый и последний, Явный и Сокрытый..." (43).
Утверждения сии находятся в пределах относительного из-за ограниченности людей. Однако те, кто одним шагом минуют мир относительного и ограниченного, утверждаясь в прекрасной долине Совершенной Истины и разбивая шатер свой в мирах могущества и владычества, сжигают сию относительность единою искрой и смывают сии слова единою каплей росы. Они плывут по морю духа и взмывают в святой воздух света. Какова же тогда жизнь слов в сей долине, чтобы "первое" и "последнее" или иное было различимо и произнесено! Первое в сем царстве есть последнее, а последнее не что иное, как первое.
В своей душе зажги огонь любви, Все мысли и слова на нем дотла спали (44). О друг Мой, взгляни на себя: если бы ты не стал отцом и не зачал сына, не услыхал бы и сих речений. А теперь забудь их все, дабы научиться от Учителя Любви в школе единения, и вернуться к Богу, и покинуть внутреннюю страну мнимости (45) ради истинной стоянки, и поселиться под сенью от древа знания.
О дорогой! Стань бедняком, дабы войти в высокую обитель богатых; смири плоть свою, дабы испить из реки славы и постичь те стихи, о коих ты спрашивал.
Разъяснено, что все переходы зависят от видения самого путника. Во всяком граде он узрит мир, во всякой долине найдет источник, на всяком лугу услышит песню. Но в груди у сокола таинственных небес есть много дивных песнопений духа, а птица Персии хранит в душе немало сладкозвучных арабских напевов; однако скрыты они и скрытыми останутся. Если речь продолжать - всякий ум изумится, Если стану писать - всякий писчий тростник искрошится (46). Мир тому, кто завершает сие возвышенное путешествие и следует за Истинным по путеводным огням. После того, как путник в сем горнем странствии пересечет высокие равнины, он вступит в

 

 

В сей долине он ощущает, как ветер Божественного удовлетворения веет от равнины духа. Он сжигает покровы вожделения, внутренним и внешним оком постигает внутри и вовне каждой из вещей наступление дня, рекомого "Бог воздаст всякому от изобилия Своего" (47). От скорби переходит он к блаженству, от страдания к радости. Горе его и рыдания уступают веселию и восторгу.
На внешний взгляд, путники в здешней долине обитают во прахе, однако для внутреннего взора они восседают на высоких престолах таинственного смысла; они вкушают от бесконечных даров внутренних значений и пьют тонкие вина духа.
Язык не в силах описать сии три долины, и слов для того не хватает. Перо здесь замирает, а чернила растекаются пятнами. На здешних равнинах у соловья сердца другие песни и тайны, от коих сердце волнуется, а душа вопиет, но эту тайну внутреннего смысла лишь одно сердце другому прошепчет, лишь один наперсник другому доверит.
Только сердце может сердцу изъяснить восторг познанья. Не кричит о том глашатай и не шлют о том посланья (48). Немощный, я умолчу о многих вещах. Их речами не передать, умаляются на устах (49).
О друг, доколе не войдешь в сад подобных тайн, никогда не пригубить тебе бессмертного вина сей долины. А стоит вкусить его, как ты защитишь глаза свои от всего иного, и станешь пить вино удовлетворения, и освободишься от всего, и привяжешься к Нему, и бросишь жизнь свою на Его стезю, и отрешишься от своей души. Однако нет в сем краю того, что тебе следует позабыть.
"Был Бог, и не было с Ним ничего иного" (50). Ибо на сей ступени путник видит красоту Друга во всякой вещи. Даже в огне видит он лик Возлюбленного. Во мнимости проницает он тайну истины и разгадывает в свойствах загадку Сущности. Ведь вздохом своим он сжег покровы и единым взором разоблачил пелены; проницательный взгляд вперяет он в новое творение; просветленным сердцем постигает он утонченные откровения. Сие засвидетельствовано словами: "И сделали Мы сегодня взор твой острым" (51).
После странствий по равнинам чистого удовлетворения путник вступает в

 

 

и погружается в океаны величия, и во всякий миг удивление его растет. То он прозревает в обличии богатства саму бедность, а в сути свободы настоящее бессилие. То он застывает в безмолвии перед Красотою Всеславного, то вновь сгибается под бременем жизни. Сколько таинственных деревьев вырвал с корнями сей смерч удивления, сколько душ исчерпал до дна! Ибо путник в здешней долине сокрушен замешательством, хотя в глазах того, кто постиг, чудеса сии весьма почитаемые и любимы. Во всякое мгновение прозревает он дивный мир, новое творение, и переходит от восторга к восторгу, и забывается в благоговейном страхе перед делами Господа Единства.
Ведь если, о брат, мы исследуем всякую товарную вещь, то найдем великое множество совершенных мудростей и усвоим великое множество новых и дивных истин. Одно из сотворенных явлений - сновидение. Взгляни, сколько тайн в нем хранится, сколько мудростей сберегается, сколько миров заключается. Припомни, как заснув в доме с запертыми дверями, ты обнаруживаешь вдруг, что обретаешься в далеком граде, куда вступаешь, не двинув ногой и не утомив тела; без помощи глаз - видишь, не утруждая ушей - слышишь, без языка - говоришь. И, быть может, по прошествии десяти лет ты во внешнем мире станешь свидетелем тех самых вещей, что видел ныне во сне.
И еще много есть мудростей в сновидении, достойных исследования, кои могут быть познаны в их истинных началах лишь обитателями сей долины. Во-первых, что такое сей мир, где без помощи ока и уха, десницы и языка человек заставляет их служить себе? Во-вторых, как получается, что во внешнем мире ты наблюдаешь сегодня последствия видения, привидившегося тебе в мире сна лет десять назад? Поразмысли над различиями между сими двумя мирами и тайны, кои они скрывают, дабы ты мог постичь Божественные доказательства и небесные откровения и вступить в пределы святости.
Всевышний Бог поместил сии знамения в самом человеке, дабы философы не могли отрицать таинств иной жизни или преуменьшать то, что было обетовано. Ибо иные руководствуются рассудком и отрицают рассудку недоступное, и все же слабые умы никогда не поймут того, о чем мы толкуем; только Высший Божественный Разум может сие постичь:
Можно ли слабым рассудком Коран охватить? Может ли Феникса спутать паучья нить? (52).
Все названные состояния можно наблюдать в Долине
Удивления, где путник во всякое мгновение желает большего и не пресыщается. Так, Господин Первых и Последних, изъясняя степени созерцания и выражая удивление, сказал: "Господи, умножь изумление мое пред Тобою!" Также помысли о совершенстве сотворения человека и о том, что все ступени и состояния в свернутом виде сокрыты внутри него.
Зачем ты мнишь, что ты - малый сосуд? Ведь в тебе свернут великий мир (53). Оттого мы должны трудиться, дабы уничтожить скотское состояние и вывести на свет понятие человечности.
Так и Лукман, что испил из ручья мудрости и вкусил от воды милости, изъяснял сыну своему Натану ступени воскрешения и смерти, приводя сновидение как свидетельство и пример. Мы упоминаем здесь об этом, дабы через ничтожного Слугу сего сохранилась память о юноше из школы Божественного Единства и о старце, искусном в наставлениях и причастном Совершенной Истине. Он сказал: "Сынок, если ты можешь не спать, значит, ты можешь не умирать. А если можно однажды не встать ото сна, значит, можно не восстать и после кончины".
О друг, сердце есть обитель вечных таинств, да не превратишь ты его в обиталище зыбких мечтаний; не расточай сокровище бесценной жизни своей на увлечения сего быстротекущего мира. Ты пришел из мира святости, да не привяжешься ты сердцем твоим к земле; ты пребываешь при дворе близости, да не предпочтешь ты родину праха.
Итак, нет конца описанию сих ступеней, но злодеяния людей земли отбили у сего Слуги желанье продолжать. Нет мочи дале продолжать рассказ, а посему прошу: простите нас! (54).
Перо стенает, чернила льют слезы и по реке (55) сердца движутся кровавые волны. "Вовек не постигнет нас ничто, кроме того, что начертал нам Бог" (56). Мир тому, кто следует прямым путем! После восхода на горние вершины удивления странник вступает в

 

 

Сия стоянка есть уничтожение личного и пребывание в Боге, бедность в личном и богатство в Желанном. Бедность, о коей здесь идет речь, означает нестяжание вещей тварного мира и богатство в вещах мира Божьего. Ибо стоит истинному любящему и верному другу достичь присутствия Возлюбленного, как искры от красоты Возлюбленного и жар от сердца любящего воспалят пламя и сожгут все покровы и пелены. О да, все, чем он владеет, - от сердца до кожи - займется огнем, в коем не уцелеет ничего, кроме Друга.
Если явлены свойства Предвечного ныне, Значит, сжег Моисей все свойства земные (57).
Достигший здешней стоянки очищен от всего, что принадлежит миру сему. Вот почему не имеет никакого значения, если выяснится, что достигшие моря Его присутствия не владеют ничем из бренных вещей тленного мира, будь то внешнее богатство или частные мнения. Ибо любое имущество тварных существ ограничено их собственными пределами, а то, чем обладает Истинный, освящено превыше сего; дабы понять смысл этого речения, его надобно глубоко обдумать. "Ведь праведники пьют из кубка, в который добавлено из источника камфары" (58). Если узнаем, что понимать под "камфарой", то и подлинный смысл станет ясен.
Стоянка сия - та, о чьей бедности сказано: "Бедность есть Моя слава" (59). У бедности внутренней и внешней много разрядов и много значений, о коих Я полагаю неуместным здесь упоминать; посему Я приберег их для другого раза, если захочет Бог и повелит судьба.
На сей стоянке уничтожено влияние всех вещей на странника, а на небосклоне вечности восстает из тьмы Божественный Лик и становится явным смысл речения "Всякая вещь на земле исчезнет, кроме лика Господа твоего" (60).
О Мой друг, сердцем и душой внимай напевам духа и почитай их как зеницу ока. Ибо небесные мудрости, подобно облакам весны, не вечно будут изливаться дождем на почву человеческих сердец; и хотя благоволение Всещедрого никогда не замирает и не прекращается, всякому времени и всякому веку по их мерке предназначена доля и отпущен дар. "Нет здесь вещей, кроме тех, что из Наших сокровищниц, и Мы низводим их только по установленной мере" (61). Облако милости Возлюбленного изливается только над садом духа, и даруется милость сия только в пору весны. Прочие времена года не имеют доли от сей величайшей благости, и бесплодная земля лишена сего расположения.
О брат! Не во всяком море есть жемчуг; не всякая ветвь расцветает и не на всякой запоет соловей. Так, прежде чем соловей таинственного рая отправится в сад Бога и лучи небесного рассвета вернутся к Солнцу Истины, потрудись, дабы в сей горсти смертного мира ощутить благоухание присносущего сада и жить вечно под сенью обитателей сего града. А когда достигнешь ты высочайшего чина и подойдешь к могущественной ступени, то узришь Возлюбленного и позабудешь обо всем ином. Любовь без покровов на стене и вратах Показалась, о зрячие, у вас на глазах (62).
Теперь ушел ты от капли жизни и пришел к морю Жизнедателя. Вот цель, о коей ты просил; если Бог захочет, ты достигнешь ее. В сем граде даже завесы света разорваны и уничтожены. "Нет у Его красоты иной завесы, кроме сиянья; нет у лика Его иного покрова, кроме откровенья" (63). Удивительно: хотя Возлюбленный явен, как солнце, беспечные продолжают гоняться за мишурой и златом. Воистину, мощь Его откровения облекла Его, и полнота сияния Его скрыла Его.
Он, как яркое солнце, воссиял среди них, Но, увы, Он явился в город слепых (64).
В здешней долине путник оставляет позади степени "единства бытия и свидетельства" (65) и достигает единства, что освящено превыше сих двух стоянок. Постичь сие можно только благодаря восторгу, но не через толкование либо спор; каждый, кто достиг сей ступени странствия или уловил дыхание из сего сада, поймет, о чем Мы говорим.
Во всех сих странствиях путнику не должно ни на волос отклоняться от "Закона", ибо сие, воистину, есть тайна "Пути" и плод с Древа "Истины"; и на всех стоянках он должен держаться за подол покорности заповедям и крепко сжимать веревку отвержения от всего запретного, дабы насытился он из чаши Закона и известился о таинствах Истины (66).
Если некоторые из речений сего Слуги вызывают недоумение или смущение, необходимо обратиться к ним вновь, дабы не осталось ни малейшего сомнения и смысл стал ясен, как Лик Возлюбленного, сияющий на "Хвалимой Стоянке" (67).
Путешествия сии не имеют зримого окончания в мире времени, но истовый путник, если снизойдет на него невидимое подтверждение и если Хранитель Дела поможет ему, способен одолеть все семь стоянок за семь шагов, нет, вернее, за семь вздохов, нет, вернее, единым духом, если Бог захочет и пожелает. И сие от "Его милости, кому пожелает Он из слуг Своих" (68).
Те, что взмывают в небеса единения и достигают моря Совершенной Истины, почитают град сей - а он есть стоянка жизни в Боге - крайней стоянкой для причастного тайнам и конечной отчизной для любящих. Но для Бренного сего из таинственного океана эта стоянка лишь первые врата сердечной твердыни, то есть первый вход для человека во град сердца; а сердце наделено четырьмя положениями, кои были бы названы, когда б нашлась родственная душа.
Когда положения эти писчая трость рисовала, На куски изломалась и бумагу прорвала (69). Салам! (70).
О друг Мой! Множество гончих преследуют сию газель, что из пустыни единственности; множество ловчих птиц когтят сего дрозда, что из вечного сада. Безжалостные вороны подстерегают сию птаху Божьих небес и охотник зависти загоняет сию лань, что из лугов любви.
О Шейх! (71) Преврати усилие свое в стеклянный сосуд, дабы укрыть сие пламя от противных ветров, хотя свет сей желает гореть в светильнике Бога и сиять в круге духа. Ибо голова, поднятая из любви к Богу, неминуемо падет от меча, и жизнь, загоревшаяся желанием, неизбежно сделается жертвой, и сердце, поминающее Возлюбленного, неизбежно захлебнется кровью. Как хорошо сказано:
Живи, не ведая любви: ее покой - мученье; Ее исток - недуг, а завершенье - казнь (72). Мир тому, кто следует Прямым Путем!
Были обдуманы твои доводы, кои привел ты в толкование имени обыкновенной птички, называемой по-персидски "гунджишк" (73), или воробей. Видно, что ты основательно знаком с таинственной истиной. Однако во всякой долине всякой букве дано значение, присущее только этой долине. Воистину, путник находит загадку во всяком имени, тайну во всякой букве. В одном из значений буквы они говорят о святости..
Каф, или гаф (к или г), означает "куффи" ("освободи"), то есть "освободись от того, что алчет твоя страсть; затем сделай шаг навстречу Господу твоему".

Нун означает "наззих" ("очисть"), то есть "очистись от всего, кроме Него, дабы отдать жизнь свою Его любви". Джим есть "джаниб"("избегай"), то есть "избегай порога Истинного; если еще обладаешь земными качествами". Шин есть "ушкур"("благодари") - "благодари Господа твоего на Его земле, дабы Он благословил тебя в Своих небесах; ведь в мире единства сие небо есть то же, что Его земля". Каф означает "куффи", то есть "освободись от пелен ограничений, дабы узнать то, чего ты не знал о стоянках Святости" (74). Если б ты внял напевам сей смертной Птицы (75), то пустился бы на поиски бессмертной чаши и чурался бы всякого скудельного сосуда. Мир тем, кто следует Прямым Путем!

---